Ближайший вторник будет одним из самых омерзительных дней в моей жизни. Я мог бы конечно послать всех к ебене матери, но я таки наберусь смелости и появляюсь в центральном доме литератора на вручении премии "Куликово поле". Семь лет назад я точно также шел защищать свой диплом прекрасно зная что меня завалят. Я стоял в растерянности перед комиссией коррупционеров и слушал их высосанные из пальца придирки. Премию мне конечно не дадут. В финал меня включили чисто для вида - надо ведь чтобы хоть кто-то был с Куликова поля. Премию получит Гуцко, собутыльник Прилепина и унылый соплежуй. Гуцко со своего ростовского дивана лучше видел что происходило на Куликовом поле, ну а хули. Я так и не смог прочесть до конца ни одной его статьи - ощущение как-будто тебя пичкают разваренными макаронами, десять лет до этого пылившимися на складе. Я такую гадость жрал от безысходности три года назад когда был на сборах в Чабанистане. Сидел в казарменной столовке и давился. С тех пор макароны вообще не ем. Даже от самой изысканной пасты отказываюсь. Но это я отвлекся. Я должен посмотреть в глаза лицемеров, не вылезающих из-за пределов Садового кольца, которые будут на словах пиздец как скорбить о погибших 02 мая. Хорошо, что они хоть "глубокую озабоченность" выражать не будут. Бюджета этой премии как раз и не хватило для обороны Куликова поля в начале мая. Хороша ложка к обеду. Куликовцы просили у России деньги весной, но их никто не хотел слушать. А потом случился дом профсоюзов и Россия вылезла из спячки. Выйду на сцену когда пригласят, сожму зубы и взгляну в зал, забитый салонными ура-патриотами, кулуарной интеллигенцией и беспонтовыми тусовщиками. Пусть смотрят на меня как на диковинную зверушку. И хуйло Прилепин там наверняка будет, которому я руки не подам. И много еще всяких ретроградов, демагогов и церберов. А я сильный. Я выдержу этот миг позора и насмешек. Я должен это сделать не только за себя, но прежде всего за погибших второго мая, Давидченко и Кочановскую, Васильева и Албу. Нам, куликовцам, уже нечего бояться. Я ни разу себя не предал и не собираюсь предать себя на сей раз. Утру слезы, но все равно выдержу эту публичную экзекуцию. Мои премиальные тексты в свободном доступе и мне за них ни капли не стыдно. Это будет праздник шаромыжников вроде Прилепина и Гуцко, но точно не мой день.